Fujitsu: процесс платежа через 5–7 лет будет выглядеть совершенно иначе

Виталий Фридлянд, вице-президент Fujitsu, генеральный директор Fujitsu в России и странах СНГ

Биометрия, квантовые компьютеры и персональные голографические дисплеи могут уже скоро породить новые технологии платежей

Читайте также:

Новый мир цифровых финансов

Оспецифике текущих запросов заказчиков ИТ-решений в условиях новой экономической реальности, а также о будущих перспективных технологиях в розничном банкинге журнал «ПЛАС» побеседовал с Виталием Фридляндом, вице-президентом Fujitsu, генеральным директором Fujitsu в России и странах СНГ.

ПЛАС: Как повлияли изменившиеся экономические условия на стратегию и тактику Fujitsu на рынке России?

В. Фридлянд: Сразу отмечу, что «кризис» – понятие сегодня не специфически российское, а скорее, глобальное. Вопрос о том, какую стратегию выбрать в новой ситуации, очень актуален, причем для всех без исключения: начиная от каждого гражданина нашей страны и заканчивая крупными предприятиями, транснациональными корпорациями и государственной властью. Мое мнение, как бы оно ни казалось «банальным»: нынешний «кризис» – это время возможностей. Подчеркну, что текущие явления сильно отличаются от аналогичных, имевших место в конце 1990-х годов и в 2008 году. Это – другой «кризис». Нельзя говорить, что он связан только с политическими моментами, санкциями и прочим. Еще в 2013 году, когда даже на горизонте не было ничего похожего на геополитические осложнения, российская экономика уже демонстрировала тревожные признаки. Это прежде всего потеря темпов роста на 1,3% в 2013 году, проблемы с оборотными средствами у предприятий, кризис ликвидности у банков и пр. Геополитические проблемы только наложились на все эти уже имеющиеся сложности.

Как все это в комплексе повлияло на текущие закупки предприятиями ИТ-решений и оборудования? На мой взгляд, изменилась сама целевая мотивация таких закупок и внедрений: сегодня предприятия покупают ИТ-решения не «в рост», не с целью резко поднять какие-либо текущие показатели, а прежде всего с целью сэкономить. Но это не простая экономия. Мы видим, что у наших клиентов, в том числе банков и ритейлеров, идет оптимизация не затрат как таковых, а оптимизация процессов.

Соответственно, любой вендор, работающий в ИТ-индустрии, должен предложить заказчикам и интеграторам такие инфраструктурные решения, которые изменяют саму парадигму бизнеса, помогают оптимизировать процессы управления и дополнительно повысить маржинальность основного бизнеса. Сегодня, в новой экономической ситуации, именно эти два ключевых фактора являются наиболее важными для заказчика.

Плюс к этому мы наблюдаем тренд отхода клиентов от парадигмы закупок «тучных лет», когда предприятия, банки и ритейлеры стремились покупать «самое лучшее» и «самое производительное» (иногда – просто «на всякий случай», вдруг появится какое-нибудь «волшебное» бизнес-приложение). За те 2–3 года, которые прошли после «тучных лет», заказчикам стало ясно, что «самые мощные» решения быстро превратились в решения «средней мощности», в то время как востребованы стали совсем иные бизнес-приложения и совсем иные технологии… Поэтому для них сегодня актуальна совсем иная логика построения ИТ-инфраструктуры. Мы со своей стороны считаем, что уловили этот тренд как вендоры, и предлагаем решения, сообразующиеся с такой логикой.

В новых условиях заказчикам ИТ-решений требуются новые методы аналитики, работы с Big Data и такие же новые методы конфигурирования ИТ-инфраструктуры

Просто тратить, как раньше, большие деньги на мощные решения и надеяться на возврат инвестиций сегодня уже нельзя

ПЛАС: В чем состоит эта новая логика заказчиков при выборе ИТ-решений и вендоров? Созвучна ли она мировым трендам или здесь имеется какая-либо страновая специфика?

В. Фридлянд: Просто тратить, как это было раньше, большие деньги на мощные решения и надеяться на возврат инвестиций сегодня уже нельзя. Теперь заказчики следуют логике перехода от статичного, предсказуемого slow IT к fast IT. Если ранее внедрением требовалось решить какую-либо конкретную задачу и затем продолжать ее решать, то сегодня количество входящих факторов, вводных и переменных в начальных условиях, с учетом скорости их изменения, не поддается простому, традиционному управлению. Требуются новые методы аналитики, работы сBig Data и такие же новые методы конфигурирования ИТ-инфраструктуры. Так, если раньше мы предлагали клиенту построить data- центр или перейти на обслуживание в какой-либо data-центр, то сегодня вводим понятие Software defined connected network (программно-ориентированная сетевая инфраструктура). Это концептуальное решение, в котором динамическая конфигурация ЦОДа определяется под конкретное приложение и программное обеспечение. Это, упрощенно говоря, некий ИТ-конструктор LEGO, только в отличие от обычного LEGO он способен подстраиваться под настроение «ребенка», который «играет» с таким конструктором. В зависимости от нужд предприятия такое решение способно менять саму конфигурацию ИТ-задач, которые в данный момент решаются. Это абсолютно новый технологический тренд в ИТ во всем мире, и Россия здесь отнюдь не исключение.

ПЛАС: Как сегодня выглядят бизнес-показатели такого вендора, как Fujitsu, в России на фоне столь кардинального изменения экономической ситуации и поведения клиентов?

В. Фридлянд: Безусловно, все видят, что рынок ИТ серьезно «просел». Для детального ответа на вопрос «на сколько именно?» у нас нет данных. Например, ни один из глобальных или отечественных аналитических «монстров» не может сегодня дать аналитики по уровню предприятий, т. е. по корпоративному сектору.

Пока можно судить лишь о деталях. Например, рынок «железа», подразумевая серверы и системы хранения данных (не включая консъюмерские устройства), – в глубоком кризисе во всем мире. Этот рынок упал в России, по разным оценкам, от 15 до 40%. Однако у Fujitsu в России продажи в этом сегменте как раз выросли в денежном выражении (и не в рублях, а в иностранной валюте), причем на целых 17%. Это означает, что мы несколько нарастили в России свою рыночную долю. Для нас это, впрочем, не повод для безмерной радости, а знак того, что нам по-прежнему есть куда расти и над чем работать.

ПЛАС: Каковы, с вашей точки зрения как иностранного вендора, перспективы объявленной в России политики импортозамещения в области ИТ?

В. Фридлянд: Сегодня даже на высоком правительственном уровне, из уст премьер-министра и президента, слава Богу, мы слышим абсолютно правильные мысли: не надо под видом импортозамещения делать компиляцию неких известных решений в «отечественной обертке». Если под импортозамещением понимается создание дополнительных инноваций, новых инновационных решений на базе существующих – это правильный путь. А «изобретать велосипед» (например, свою «национальную операционную систему») – это путь неправильный. Надо, к примеру, четко понимать, что на качественную реализацию того, над чем только в Microsoft трудятся 50 тыс. высококвалифицированных специалистов, с тестированием параллельных версий, у нас нет ни денег, ни, увы, человеческих ресурсов.

Другой вопрос – это информационная безопасность. Да, нужно создавать определенные контуры безопасности, приложения, обеспечивающие национальную информационную безопасность. И надо выходить с такими приложениями (в том числе в динамических, адаптивных системах) на тот же западный рынок. Точно так же я не уверен, что в России сейчас достаточно денежных, а главное – человеческих ресурсов, знаний, профессионалов, способных создать не опытный образец своего оригинального чипа, а массовое конкурентоспособное производство этих чипов. Надо иметь открытый взгляд на вещи. Проявлением истинного патриотизма будет вскрыть проблему и найти нишу для себя, а не заниматься лысенковщиной.

Проявлением истинного патриотизма в ИТ будет вскрыть проблему и найти нишу для себя, а не заниматься лысенковщиной

Поэтому, с моей точки зрения, ИТ-импортозамещение для государственных органов имеет некий здравый смысл именно в плане обеспечения безопасности в условиях современного противостояния (не только между Западом и Востоком: есть гораздо более серьезные глобальные угрозы, наподобие ИГ и т.д.). И конечно же, здесь надо думать не только о технических средствах, но и о роли человека в контуре обеспечения безопасности в целом. Но это уже совсем другая история.

ПЛАС: В связи с вступлением в силу поправок к Закону о персональных данных ряд экспертов полагают, что число коммерческих дата-центров в России будет расти. Ваше мнение на этот счет?

В. Фридлянд: Я думаю, что этот тезис имеет право на жизнь, но с рядом ограничений. Как известно, «дьявол в деталях». Опять-таки вопрос, в каком именно сегменте и на каком именно вертикальном рынке будет расти спрос на сервисы коммерческих дата-центров? Думаю, что, например, в ВПК и связанных с ним отраслях не будет серьезного спроса науслуги коммерческих ЦОДов – просто по элементарным соображениям безопасности (попробуйте убедить лакокрасочное производство, поставляющее часть своей продукции на танковый завод, воспользоваться коммерческим дата-центром). В иных отраслях – в банкинге, ритейле – это вполне вероятно, там спрос на услуги коммерческих ЦОДов будет расти, однако я полагаю, что это происходит не в связи с вступлением в силу нового Закона о персональных данных. Сам по себе он вряд ли будет сильным стимулом для перехода к удаленным сервисам хранения данных в коммерческих ЦОДах. Скорее, закон просто отрегулирует поведение предприятий с точки зрения хранения данных, не более. Важно, чтобы в этой сфере у нас действовали некие цивилизованные правила, которые есть во всем мире (в Италии, во Франции, в США, Германии, в скандинавских странах очень жесткие правила в этом отношении)1.

Что касается рынка дата-центров в целом – у нас он действительно растет, в частности, мы реализуем сегодня несколько таких проектов в России. Связано это, безусловно, с осознанием бизнесом важности этой части инфраструктуры. Предприятия даже среднего уровня, где работают 100–200 сотрудников, сегодня уже должны иметь удаленную ИТ-инфраструктуру, собственную или арендованную. Поэтому востребованность ЦОДов будет расти прежде всего за счет спроса таких средних и малых предприятий.

ПЛАС: Как вы можете охарактеризовать типичные запросы и потребности в ИТ-решениях в российском розничном банкинге?

В. Фридлянд: Сразу оговорюсь, что российский розничный банкинг неоднороден с точки зрения ИТ-запросов. Условно его можно поделить на две большие сферы, в одну из которых войдут банки мирового уровня (Сбербанк России, ВЭБ, ВТБ, Промсвязьбанк и пр.), а в другую – банки «средней руки» (как правило, нишевые, причем эта «нишевость» носит отраслевой или же региональный характер).

Запросы первой группы сегодня – это прежде всего аналитические системы, решения для работы с Big Data, точнейшие, «чуткие» системы биллинга и прочие, достаточно традиционные вещи, относящиеся к массовому потреблению банковских услуг и их ИТ-сопровождению.

Запросы второй группы (если мы говорим, разумеется, о настоящих полноценных банках, а не неких «отмывочных» конторах) касаются прежде всего ИТ-решений и релевантного оборудования для построения транспарентных ИТ-систем. То есть банковские продукты, которые реализуются в такого рода банках, должны укладываться в четкую и заранее определяемую динамично развивающуюся ИТ-инфраструктуру. В первую очередь для того, чтобы с появлением новых продуктов, новых клиентских сегментов, новых направлений бизнеса банку не пришлось выстраивать под них новую ИТ-инфраструктуру. Это общий тренд. И для этого у таких банков должен быть либо очень грамотный системный интегратор, который проектирует все системы, либо грамотный консалтинг и аудит, возможно – от крупного ИТ-вендора (все крупные вендоры, в том числе и Fujitsu, оказывают такие услуги в России).

Сегодня количество входящих факторов, вводных и переменных в начальных условиях, с учетом скорости их изменения, не поддается простому, традиционному управлению

ПЛАС: Может быть, мы слегка отклонимся в область футурологии, но внедрение каких новых технологий, на ваш взгляд, мы сможем наблюдать в банкинге в ближайшее десятилетие?

В. Фридлянд: Мы полагаем, что в области технологий идентификации/аутентификации будущее за биометрией. Сегодня в России, как вы знаете, мы проводим пилотный проект со Сбербанком в сфере оплаты школьного питания, где применяется технология PalmSecure (аутентификация по рисунку вен ладони). Я уверен, что на этом пилоте шествие биометрии в России не остановится, и биометрические технологии начнут применяться банками в достаточно массовом масштабе.

Помимо этого, я очень надеюсь, что лет через пять-семь мы придем не только к массовому использованию биометрии в сегменте платежей, когда биометрические данные станут главным каналом аутентификации и идентификации клиента. Я верю (и для этого сегодня уже есть соответствующие технологические наработки), что сам процесс платежа как таковой через пять-семь лет будет выглядеть совершенно иначе, чем сейчас. Клиенту банка можно будет прийти к любому устройству, без использования карты пройти идентификацию по рисунку вен ладони или радужной оболочке глаза и на видимом только самому клиенту голографическом терминале совершить транзакцию по защищенному квантовому каналу. Все это – совсем не научная фантастика, а реально существующие технологии. Технология идентификации по рисунку вен ладони существует давно и активно применяется, в том числе и в банкинге. Так называемый интерактивный защищенный голографический монитор, который формируется за счет направленной ионизации воздуха, тоже не новое явление. Вы можете наблюдать элементы такой технологии в выступлениях фокусников и на различных популярных в последнее время «световых» или «лазерных шоу». Квантовый защищенный канал – тоже реальность. Вопрос лишь в том, как сложить этот «технологический пазл», как довести до промышленного поточного производства и коммерчески выгодного применения устройства, использующие комплекс этих технологий. Это вполне решаемая задача в ближайшее десятилетие, поэтому здесь не надо быть Гербертом Уэллсом.