2067
«За оценкой в пять лет скрывается вечность». Сроки и перспективы перехода на отечественное ПО
Как выглядит переход на другой софт с точки зрения потребителей, в целом хорошо известно. Популярная методика TAM (Technology Acceptance Model) сводит проблемы внедрения ИТ в компаниях к двум факторам: сложность и бесполезность для персонала. Сотрудники, как правило, не хотят осваивать новые ИТ-инструменты, если те представляются чересчур сложными и нисколько не полезными для продвижения по карьерной лестнице. Добавим к этому известное мнение, что внедрение новой корпоративной информационной системы (КИС) влечет за собой изменение бизнес-процессов.
Неудивительно, что и бизнес, и сотрудники хотели бы, чтобы отечественное программное обеспечение, если уж суждено на него перейти, и «выглядело», и работало ровно так же, как-то, которое было раньше, даже если оно и было зарубежное. Чтобы не переписывать и не перенастраивать все заново. Понятно и то, что для отечественных разработчиков бросать все свои силы на разработку таких точных клонов западного ПО смысла нет, как не было его и раньше. До 24 февраля 2022 года это все равно бы не помогло вытеснить зарубежных производителей, а теперь у потребителя в любом случае нет выбора.
Давайте разберемся, с какими проблемами можно столкнуться при переходе на отечественный софт. Во-первых, крупные корпорации жалуются, что отсутствуют универсальные российские ERP-системы для управления многопрофильными холдингами с разветвленной сетью филиалов. Я бы добавил, что зачастую внедрение SAP, Oracle или MS было не только производственной необходимостью — это выглядело как снижение риска с точки зрения инвесторов, особенно иностранных. С точки зрения этих инвесторов SAP, Oracle и MS гораздо понятнее и надежнее абсолютно любых местных разработок. Хотя бы потому, что их уже применяют другие компании, в которые они тоже вложились. На мой взгляд, переходя на отечественное ПО, такие корпорации должны смириться с перспективой надолго забыть о выгодных зарубежных инвестициях.
Фото: Mark Mathosian / flickr
Во-вторых, даже если подходящие для замены отечественные решения и существуют, их еще надо внедрять. Срок внедрения таких систем — год, специалисты по внедрению — редкость, а работать надо сейчас. Да и способны ли отечественные разработчики организовать обучение специалистов предприятий в таких масштабах, в которых это делали зарубежные корпорации? Тут снова уместно помечтать, как было бы чудесно, если бы отечественные решения снаружи «выглядели» в точности как зарубежные. Чтобы были те же макросы, те же интерфейсы, те же модули и библиотеки. Наверное, и разработчики теоретически не против — но ради чего им нести эти затраты? Ведь не ради же того, чтобы в случае изменения политического климата корпорациям легче было вернуться к прежним поставщикам?!
При этом заменить, как правило, надо не одну отдельную программу, а все ПО, созданное экосистемой разработчиков, поддерживающих используемую платформу. Российское решение должно приходить со своей экосистемой таких же компаний, но где их взять? Разработчики отдельных решений не хотят ошибиться, сделав ставку на непопулярную платформу. Поэтому введение единых стандартов и, возможно, даже утверждение разработчиков платформ может оказаться необходимым, даже если и противоречит идее свободной конкуренции.
В отдельных отраслях нет не только адекватного программного обеспечения отечественной разработки, но и конкурентоспособных научно-исследовательских и образовательных ресурсов. Так, если взять какую-нибудь знакомую мне отрасль, к примеру, разведочную геофизику, то новые методы и вычислительные технологии разрабатываются в сотне американских университетов, десяток-другой лет воплощаются в работоспособном коде в израильских или голландских стартапах, которые затем поглощают западные инжиниринговые гиганты. Да, сотрудник небольшой российской софтверной компании иной раз защищает диссертацию под руководством израильского профессора (возможно, даже уехавшего в свое время в Тель-Авив из Новосибирска), и какие-нибудь собственные решения иногда в таких структурах появляются. Но все же крупнейшие наши компании спешили в основном продемонстрировать в отраслевых журналах свою инновационность именно в виде быстрого внедрения готового зарубежного решения. Ведь так надежнее.
При этом совершенно неясно было и тогда, и сейчас, кто в таких условиях возьмется разрабатывать отечественные решения. В общем-то, и сейчас отраслевые министерства заявляют, что для разработки подобных решений им нужно пять лет, но я думаю, что это просто абстрактная цифра — за оценкой в пять лет в реальности скрывается вечность.
Дефицит кадров в России сегодня измеряется десятками тысяч специалистов. Непонятно, где их можно будет подготовить в короткие сроки. Упоминается, кстати, что отечественный специалист из-за импортозамещения в некотором роде теряет квалификацию. Тут можно вспомнить фольклорных сантехников из Восточной Европы, которых в Западной Европе любят за неприхотливость и энциклопедические профильные знания и умения. А вот на сантехника со знанием унитаза, произведенного гипотетическим «Уралвагонзаводом», спрос очень нишевой. Действительно, квалифицированный российский ИТ-специалист, занятый внедрением отечественного софта на предприятиях, не имеет времени изучать новые функции решений MS и Oracle. География его услуг сужается. Конечно же, специалисты не могут об этом не размышлять, и есть опасение, что по итогам размышлений они пойдут самыми разными путями. При этом внедрять отечественные решения будет просто некому из-за неуверенности специалистов, насколько интересны и долговременны такие перспективы.
Подобные факторы были выявлены еще год назад, в частности, в исследовании TAdviser. Понятно, что задача замещения импортного софта отечественным выглядела практически нерешаемой — вот предприятия и не спешили ее решать.
Впрочем, нельзя сказать, что процесс не сдвинулся с мертвой точки или что его нельзя стимулировать. Новостей, которые выглядят позитивно, довольно много.
Государство постоянно изобретает новые стимулы и льготы. К примеру, 30 августа 2022 года Минпромторг предложил «обнулить» налог на прибыль для замещения импорта в хай-теке. Упоминаются также снижение страховых взносов, целевые инвестиции, субсидии, гранты, прямой госзаказ. Правда, есть и сообщения, что грантов пока никому не дали, потому что не могут наладить скрининг заявок.
В магазинах появились ноутбуки с российскими версиями Linux, стоимость самой ОС — приблизительно 3500 руб. Офисные пакеты стоят приблизительно столько же. На мой взгляд, необходимо время, пока корпорации закупят для сотрудников такие компьютеры, кто-то напишет в офисных пакетах новые макросы и шаблоны, которые уже получат рядовые специалисты и будут загружать и «вбивать» туда все то же, что и обычно. Насколько затратным окажется такой переход, ясно станет примерно через год. Так или иначе, но альтернатива MS Windows, понятная широким массам пользователей, частных и корпоративных, в продаже появилась.
Ассоциации разработчиков и вовсе сообщают о десятикратном росте на отечественный софт. По данным CNews, совокупная выручка крупнейших отечественных производителей ПО в первом полугодии 2022 года выросла на 58,5%. В сегменте ИТ-услуг этот рост составил 94%, а у некоторых очень крупных компаний наблюдается даже кратный рост.
Однако, если углубиться в частности, то оказывается, что рост выручки компаний все же нетождествен росту продаж отечественного софта, потому что часть приходится на ускоренный ввоз оборудования и т. п.
Тем не менее ИТ-рынок отнюдь не рухнул. Крупные ИТ-экосистемы начали активно продвигать платформы. Яндекс опубликовал исходный код YDB — высокопроизводительной распределенной СУБД. Возможно, она станет таким же хитом, как ClickHouse, и привлечет разработчиков. VK становится национальным оператором магазина приложений, откуда мы гипотетически будем эти приложения качать. А новость о том, что сотрудников Сбера переводят с Telegram на собственный мессенджер, может быть, и не очень радует их самих, но по крайней мере свидетельствует о реальных подвижках в направлении миграции. Как этот процесс будет развиваться дальше — покажет время.
