Имитация как инструмент геополитики, или Особенности национального карго-культа

Если говорить о событиях конца второго и начала третьего квартала 2021 года, то обращает на себя внимание их разноплановость.

Так, например, решения ЦБ Китая и России ужесточили позиции по криптовалютам, заметно раскачав этот и без того турбулентный рынок как на мировом, так и на страновом уровне.

Однако одним из наиболее важных событий сезона стало заявление Банка России о введении института небанковских поставщиков платежных услуг и провайдеров платежных и информационных сервисов. По мнению Виктора Достова, председателя Совета Ассоциации участников рынка электронных денег и денежных переводов (АЭД), данная модель, вероятнее всего, будет реализовываться по образцу европейского регулирования и может существенно трансформировать российский платежный рынок. Впрочем, пока в этом вопросе слишком мало конкретики для объективных оценок.

Нельзя не отметить и вступление Mastercard в АЭД. Учитывая, что Mastercard уже давно развивается из карточно-­ориентированной компании в универсальную инфраструктурную платформу, это открывает большие возможности для сотрудничества в развитии инновационных платежных сервисов.

Интересной историей выглядит и запуск FacePay в Московском метрополитене, где функция платежа совмещена с контролем за перемещениями граждан (нравится нам это или нет). Это событие важно в том числе и в отрыве от транспортной тематики, поскольку является свидетельством того, что системы распознавания лиц ­наконец-то стали действительно надежными и доступными.

Что же касается российского платежного рынка как такового, то, как отмечает Алма Обаева, председатель правления НП «Национальный платежный совет», последний восполнил отставание от среднегодовых темпов роста, обусловленное пандемией, и сегодня по ряду ключевых показателей демонстрирует даже более высокие цифры, чем до COVID‑19, включая объем эмиссии карт, электронных денег, количество транзакций и обороты по ним.

Количество выпущенных карт на 01.07.2021 достигло 319,744 млн единиц, что на 10,7% больше, чем на 01.07.2020, и на 4,6%, чем на 01.01.2021. За первое полугодие 2021 года с использованием платежных карт было совершено 29,4 млрд операций на сумму 60,2 трлн руб­лей, что превышает соответствующие показатели прошлого года почти на 170% и на 165% соответственно. Наблюдается рост количества электронных средств платежа для перевода ЭДС в первом полугодии 2021 года на 269,8 млн операций, что на 77,9 млн операций больше, чем в первом полугодии 2020 года (191,9 млн операций). В первом полугодии 2021 года объем операций с ЭДС увеличился на 68,2%, а количество операций — ​на 52,6%. Соответственно, средняя сумма одной операции составила 805 руб., что на 9,6% больше, чем в первом полугодии 2020 года. В связи с этим еще более острым становится вопрос обеспечения безопасности платежей.

Карго-культ. В Меланезии…

Если перейти к геополитике, мимо которой в последние годы не проходит практически ни одно внутрирыночное событие, то особого внимания заслуживает недавнее выступление в эфире «Вести FM» Александра Лосева, члена президиума Совета по внешней и оборонной политике. Он очень убедительно спроецировал ключевые признаки такого известного религиозно-­культурного явления, как карго-­культ, на происходящие сегодня в мире и в России экономические, культурные, экологические и политические процессы.

Напомним, что карго-­культом (от cargo cult, буквально — ​«поклонение грузу») называют группу религиозных движений в Меланезии, адепты которых верили, что западные товары созданы духами предков и предназначены для меланезийского народа, и проводят ритуалы, похожие на действия белых людей, чтобы этих предметов стало больше. Приверженцы культа считали, что иностранцы имели особую связь со своими предками, которые были единственными существами, кто мог производить такие ценности.

Классические культы карго были распространены как во время Второй мировой вой­ны, так и после нее. Религия зародилась с момента, когда огромное количество грузов было десантировано на острова во время Тихоокеанской военной кампании против Японии, что внесло коренные изменения в жизнь островитян. Произведенные промышленным образом одежда, консервы, палатки, оружие и другие полезные вещи в огромных количествах появились на островах в целях обеспечения армии США, а также и островитян, которые были проводниками военных и гостеприимными хозяевами. В конце вой­ны воздушные базы были заброшены, а груз («карго») больше не прибывал.

Чтобы получить товары и вновь увидеть прилетающие самолеты или прибывающие корабли, склады, ломящиеся от консервов, виски и сигарет, островитяне особым образом имитировали действия солдат, моряков и летчиков.

 

 

В наиболее известных культах карго из кокосовых пальм и соломы строятся «точные копии» взлетно-­посадочных полос, аэропортов и радиовышек. Последователи культа строят их, веря в то, что эти постройки привлекут транспортные самолеты, заполненные долгожданным грузом. Верующие регулярно проводили строевые учения и некое подобие военных маршей, используя ветки вместо винтовок и рисуя на теле «ордена», погоны и надписи «USA».

…и как глобальное явление

За последние 75 лет большинство культов карго исчезли, однако, если посмотреть на то, что сегодня происходит в цивилизованном мире, можно убедиться, что это не совсем так.

Начнем с общеизвестного факта. В последние десятилетия в обмен на отказ от традиционных ценностей, включая существующие производства, которые делегируются в страны третьего мира (тот же Китай, Мексика и т. д.), международные корпорации предлагают «золотому миллиарду» полностью переключиться на гиперпотребление за счет использования кредитов, оставив единственным видом деятельности предоставление услуг (на которые сегодня приходится 80% ВВП США). Со сведением до сферы услуг таких краеугольных для сохранения и развития социума направлений, как медицина, образование, культура, безопасность и т. п.

В России аналогичные процессы внедрялись вначале под эгидой «демократизации» и либерализации через соответствующие институты США, решающие задачи глобального экспорта «либерализма» и выступающие в качестве «гуру» данного направления в рамках доктрины неолиберализма.

Истинные задачи, которые при этом преследовались, — ​получение неоправданных экономических преимуществ, новых рынков сбыта, почти бесплатных сторонних ресурсов и т. п., включая возможность продолжения фактически бесконтрольной эмиссии основной резервной мировой валюты.

В качестве примера можно привести тот факт, что российская компания, являющаяся одним из ведущих мировых поставщиков антивирусного ПО, сегодня вынуждена за рубежом вести свои операции исключительно через специально созданные местные компании-­резиденты.

Но и это еще далеко не главные цели внешнего влияния. Ряд экспертов называют таковыми ни больше ни меньше как уничтожение национальных суверенитетов и создание иерархической глобальной экономики (ИГЭ), определяющей верхний уровень управления (США + англосаксонские страны — ​уровнем ниже) и нижний уровень — ​управляемый производящий сектор (реальная экономика), в том числе необходимые услуги типа медицины. Согласно концепции ИГЭ, все стратегические операционные решения принимаются на верхнем уровне, который единственный уполномочен определять глобальные ценности и идеологию, устанавливать правила игры, право печатать деньги, владеть глобальной инфраструктурой, технологиями, интеллектуальной собственностью, академической наукой, глобальными средствами массовых информационных манипуляций и множеством других нематериальных (непроизводственных) полномочий и ресурсов.

Большая глина № 4

Еще один пример карго-­культа — ​активное продвижение в качестве культурных объектов и деятелей культуры «назначенных» таковыми предметов и людей, заведомо ими не являющихся.

Один из свежих примеров в России — ​установка 12‑метровой «скульптуры» Урса Фишера «Большая глина № 4» 15 августа на Болотной набережной в Москве. Радует в этой истории лишь одно — ​москвичи, так же, как ранее американцы и итальянцы, «скульптуру» не оценили, сравнивая ее с тем единственным, на что она реально похожа, — ​т. е. с гигантским фрагментом окаменевших экскрементов.

 

 

Если же проецировать этот принцип на современную геополитику, его можно сформулировать следующим образом: чтобы не было чужих, надо продвигать своих — ​причем продвигать декларативно, в одностороннем порядке объявляя эти явления и персоны глобальными идеалами и идолами.

Конечная цель все та же — ​выворачивание наизнанку любых культурных и нравственных принципов, на которых зиждется общество и государство, а конкретнее — ​уничтожение национального суверенитета по всем его измерениям, включая культурную, языковую и иную самоидентификацию.

Следуя традициям карго-­культа, — ​настойчивое приглашение отказаться от «охоты и земледелия», т. е. производства и традиционных ценностей, в пользу иррациональных поступков сугубо обрядового характера. Не секрет, что в области мифов проще манипулировать. Реальная жизнь упряма, с ее фактами и объективными законами природы и общества бесполезно спорить, зато в области мифологии можно сформулировать и настойчиво продвигать любую требуемую виртуальную модель общества.

Еще один пример — ​планируемое в РФ сокращение сроков профессионального образования с четырех лет до двух с подготовкой одновременно по нескольким специальностям с обязательной коммерциализацией процесса и превращением его в прибыльную сферу деятельности (читай — ​сферу услуг). По сути, основной целью такого профессионального образования будет самовоспроизведение потребности населения в получении профессиональных навыков, а не предоставление им возможности реально освоить таковые.

Карго-культ налицо (учимся делать самолет из палок и лиан быстро и недорого), и на этот раз он исходит от высокопоставленных российских государственных деятелей.

«Зеленая миля» экономики

«Люди — ​новая нефть» — ​эта фраза подозрительно быстро вошла в России в обиход и была на ура воспринята рядом отечественных чиновников. Словосочетание «устойчивое развитие» они давно уже произносят как некую мантру, зачастую и не подозревая, что данная концепция была сформулирована Римским клубом еще много лет назад как инструмент сокращения численности населения Земли в ответ на надвигающийся дефицит мировых ресурсов.

Уровень развития любой цивилизации прямо пропорционален объемам потребляемой энергии. Поэтому сейчас, когда различные «зеленые» международные законодательные акты пытаются вернуть нас по такому показателю, как объем потребляемой энергии на душу населения, буквально на уровень XIX века, они фактически стремятся повернуть вспять развитие отдельно взятых стран и регионов. Таким образом, битва с углеродным следом, которая прикрывается борьбой за экологию (в тех сомнительных формах, которые она приняла в современном мире), также прекрасно вписывается в карго-­культ (имитируем взлетно-­посадочную полосу и возводим на ней самолеты из бамбука). При этом преследуются вполне конкретные незадекларированные цели, а именно — ​запуск налога на воздух, уничтожение существующих неугодных национальных суверенитетов путем разрушения их экономик.

 

 

Между тем нельзя забывать, что «зеленая палка», как и любая другая, имеет два конца (также в памяти возникает ассоциация с культовым фильмом «Зеленая миля», посвященным, как известно, последнему месту жительства приговоренных к электрическому стулу). Одно из подтверждений — ​недавнее достижение цены газа в ЕС своего исторического максимума.

Что касается России, то здесь напрашивается вопрос к нашему правительству — ​мы отказались от развития ряда технологий, создания десятков тысяч рабочих мест, сэкономив на этом ощутимые бюджетные средства, — ​но для чего? Не для того ли, чтобы выплатить их Евросоюзу в качестве «углеродного налога»?!

Уместным здесь было бы вспомнить, что концепция обеспечения национального суверенитета и вообще стратегическая концепция развития России как суверенного государства до сих пор не сформулированы. А без такой концепции невозможно корректно оценить любые конкретные шаги, например, отказ от конкретных технологий якобы «в пользу экологии».

На этом фоне стоит задаться вопросом — ​а сколько мыслящих людей со своей точкой зрения, способных критично и грамотно оценивать навязываемые со стороны концепции, среди наших чиновников? Кто в нашей «элите» способен предложить хоть ­какую-либо связную комплексную концепцию развития России?

Москва-­Сити как имитация финансового развития?

Доктрина неолиберализма подразумевает серьезный и очень жесткий контроль за всеми этими процессами, включая распространение передовых технологий, информации, иных ресурсов и капитала.

При этом не исключено, что с постепенной утратой США статуса мирового политического и экономического гегемона эта тенденция, которую мы условно назвали глобальным карго-­культом, сойдет на нет. Впрочем, поверить в то, что американское руководство добровольно откажется от цели стать «эффективным менеджером мира», достаточно сложно — ​то, что мы видим сейчас, больше напоминает оперативно-­тактические маневры.

А пока те же небоскребы Москвы-­Сити также можно отнести к проявлению карго-­культа — ​дорогостоящая визуальная имитация «Москвы как мирового финансового центра», обещанной нам «либералами». (Что, справедливости ради надо заметить, не помешало на этом кое-кому хорошо заработать.) И это в стране, где основной национальный доход создается в экспортных отраслях и накапливается в иностранной валюте! Ведь ни для кого не секрет, что ЦБ и Минфин ежемесячно тратят на ее покупку по 300‑350 млрд бюджетных средств.

 

 

Как итог — ​в результате следования концепции глобального карго-­культа Россия (как и многие другие страны, порой пошедшие по этому пути еще дальше нас), отказывается от развития собственного производства, экономики, национальной валюты и культуры в пользу неких мнимых ценностей, экспортируемых на мировой рынок отдельными заинтересованными сторонами. Что в полной мере соответствует всем атрибутам классического карго-­культа с его возведением имитационных объектов и активностями ритуального характера.

А, как уже было сказано, увлечение имитациями как результат сторонних манипуляций в реальности ведет к самым разрушительным результатам, и опыт отсталых островитян здесь — ​далеко не единственный пример.

Время экспериментов продолжается?

По мнению ряда экспертов, порой действительно сложно отрицать, что стремление российского регулятора реализовывать сразу все законотворческие инициативы и проекты, которые только обсуждаются в том или ином виде мировым финансовым сообществом, фактически без оглядки на реальные текущие потребности граждан и национальной экономики может показаться независимому внешнему наблюдателю поведением адептов карго-­культа.

В той или иной мере сюда можно отнести и Систему быстрых платежей, и открытые API, и «зеленые» финансы, а также маркетплейсы финансовых услуг, Единую биометрическую систему и т. д., и т. п.

Безусловно, СБП — ​интересный проект. И в 2018 году Система быстрых платежей была запущена, чтобы обеспечить востребованность нового сервиса ЦБ. При этом банки обязали обслуживать эти платежи за свой счет. Но больше платить ­почему-то стали опять рядовые пользователи финансовых услуг — ​физические и юридические лица, поскольку на них переложили расходы банки. Мы это видим в галопирующем росте доходов от транзакционного бизнеса у топ-банков.

В 2022 году планируется запуск цифрового руб­ля, и уже несложно предположить, что эффективность этого начинания в отсутствие реального спроса также будет обеспечена «административным ресурсом», несмотря на все риски запуска подобного платежного инструмента, отчеты о которых опубликовали Федеральная резервная система США, Банк Англии, Европейский центральный банк и Швейцарский национальный банк. В этих докладах, опубликованных Банком международных расчетов, отражено основное опасение регуляторов — ​в случае экономических потрясений (а они не просто вероятны, а весьма ожидаемы) граждане начнут скупать национальную цифровую валюту вместо того, чтобы хранить деньги в коммерческих банках, что может поставить под угрозу финансирование отраслей национальной экономики.

Однако российский мегарегулятор официально не является ответственным за такие основополагающие моменты, как стабильность национальной валюты, развитие конкуренции на финансовых рынках, экономический рост, доступность финансирования, защита граждан от мошенничества в сфере финансов. Поэтому сегодня у него есть все возможности продолжать свободно экспериментировать в самых различных сферах, несмотря на несоответствие заявленных целей достигнутым результатам. Возможно, следующий эксперимент будет успешен, но объективных гарантий этому эксперты пока не видят.

И самое главное, что показал сбой Facebook и аффилированных с ним сервисов — ​очередная ставка на один, пусть кажущийся сегодня сверхпривлекательным и перспективным ресурс цифровизации, завтра окажется тупиковым путем, а в мировом или даже страновом масштабе — ​еще и ущербным, ведущим к катастрофическим последствиям. Достаточно вспомнить хотя бы про технологическую зависимость России от глобальных технологических лидеров и связанную с этим геополитическую уязвимость нашей страны, существенно усиливающуюся в результате цифровизации. Так и хочется повторить слова Ю. Фучика «Люди, будьте бдительны!»

Наряду со многими другими актуальными темами эти моменты будут обсуждаться в том числе в ходе 2‑го Международного ПЛАС-Форума СНГ «Финтех без границ. Цифровая Евразия», который состоится уже 27‑28 октября 2021 года в городе Алматы, Казахстан.

Не забывайте, мы всегда с Вами! Даже во время кризисов, пандемий и грядущего доминирования CBDC, что, безусловно, свидетельствует о важности и прочности нашего общего дела!