188
Венчурный рынок: время инвестиций или ожиданий?
ПЛАС: Повлияла ли ситуация последних нескольких месяцев на рынок венчурного инвестирования? Какие тренды вы могли бы отметить в связи с этим?
Е. Абрамов: Я бы не сказал, что пандемия серьезно повлияла на сам венчурный рынок. Деньги здесь длинные, решения принимаются на долгосрочной основе, и короткие кризисы, сколь бы глубокими они ни были, не могут серьезно изменить расклад сил. Другое дело, что кризис уже оказал серьезное локальное влияние на отдельные компании, которые не могли полноценно работать.
Но опять же, как и в любой ситуации, есть как проигравшие, так и выигравшие компании и сектора. Все, кто связан с физическими контактами, транспортом и туризмом, сильно пострадали. Только представьте себе — компания Eventbrite, крупнейшая в США платформа для организации различных мероприятий, обычно зарабатывала 30 млн долл. США в месяц — и эта выручка упала буквально до нуля в марте-мае. Компания выжила за счет того, что смогла в срочном порядке привлечь дополнительные 225 млн долл. «на поддержание штанов».
Пример из другого лагеря — компания Instacart, которая занимается доставкой продуктов из супермаркетов. Ее месячный оборот вырос в 4 раза по сравнению с прошлым годом, и в результате она смогла поднять раунд с невероятной оценкой в 14 млрд долл. Правда, по некоторым слухам, сразу после прохождения пика кризиса оборот начал снижаться, и менеджмент теперь не знает, удастся ли поддержать настолько высокую оценку в следующем раунде.
Стартапы в области финтеха в целом прошли кризис достаточно ровно, хотя, конечно, сложно пришлось тем, кто работает с малым бизнесом и с физическими лицами, ведь оборот по их счетам серьезно припал, как и комиссионная выручка финтех-компаний.
Так или иначе, венчурные инвесторы продолжают инвестировать в стартапы на всех стадиях, потому что горизонт планирования у них измеряется годами, а не месяцами, и кризис, подобный этому, не способен заметным образом повлиять на макроэкономику венчурного бизнеса.
ПЛАС: Некоторые аналитики предрекают быстрый закат необанков, таких как Revolut, Monzo, N26. Ваша точка зрения на ближайшую перспективу развития финтеха?
Е. Абрамов: За последние два года мы в Fort Ross Ventures посмотрели буквально на все европейские необанки и по разным причинам не приняли участие ни в одном из раундов. Моя точка зрения заключается в том, что это отличные компании с существенными перспективами роста, выдающимися основателями и командами, но они фантастически дорого стоят. При этом экономика большинства из них оставляет желать лучшего, а перспективы ее улучшения весьма туманны.
Почему это происходит? Можно логически разделить классический банк на две неравные части: фронт-офис (то, что видит клиент) и бэк-офис (то, что у банка под «капотом»). Под фронт-офисом я понимаю то, насколько удобно онлайн-приложение, насколько качественно работает поддержка и насколько широко вам улыбается оператор по видеочату. Бэк-офис же в моей трактовке — это то, под какую ставку вы можете положить депозит либо взять кредит, насколько большой на вашей карте кешбэк, насколько устойчив при этом сам банк и насколько долго он эту устойчивость (читай — прибыльность) может сохранять.
Так вот, если необанки отлично справляются с фронт-офисом и тем самым успешно привлекают современных молодых пользователей, то со вторым у них пока что явные проблемы. Все без исключения необанки, как известно, убыточны — а многие из них убыточны даже на уровне отдельных продуктов. В то же самое время классические банки зачастую не могут предоставить клиентам качественный современный сервис, но при этом бэк-офис у них работает как часы.
Сейчас мы видим, что необанки медленно, но верно двигаются в сторону классических банков в том, что связано с экономикой. Но есть два больших вопроса — смогут ли они туда в итоге дойти, и если да, то будут ли они чем-либо серьезно отличаться от обычных банков, когда сравняются с ними по экономике и продуктовой линейке. Банки потому и являются консервативными институтами, что им необходимо очень четко соблюдать финансовую чистоплотность. Классическая функция банка состоит в том, чтобы «удлинять» деньги: брать краткосрочные депозиты и выдавать долгосрочные кредиты, управляя по ходу дела кредитными рисками и рисками ликвидности. За это банки и получают основную часть своей рисковой выручки.
Но, как известно, инвесторы очень не любят все то, что связано с кредитными рисками — такая выручка оценивается крайне низко. Наоборот, инвесторы готовы дорого платить за относительно безрисковую транзакционную выручку (например — комиссию за переводы денег), но, как оказывается, из этого очень сложно сделать большую прибыльную компанию.
Движение необанков от простой и понятной модели фронт-офиса с транзакционной выручкой к тяжелому и менее понятному кредитному риску неизбежно повлечет за собой падение мультипликаторов, и это само по себе заставит оценки необанков серьезно припасть. Помимо этого, качество сервиса также может пострадать, потому что внимание менеджмента отвлечется на насущные проблемы с экономикой.
В итоге пока что необанки являются для своих клиентов второй-третьей альтернативой в кошельке, и мало кто всерьез держит там сбережения, скорее их используют как кратковременное пристанище для денег. Для того чтобы ситуация изменилась, необанкам нужно расширить продуктовую линейку, научиться управлять кредитными рисками и начать нарабатывать самый главный актив, который есть у классических банков, — доверие.
ПЛАС: Как вы оцениваете емкость рынка искусственного интеллекта применительно к финансовой сфере и ритейлу?
Е. Абрамов: Технологии машинного обучения сегодня наиболее широко применимы там, где требуется увеличить эффективность ручного труда. Текущий уровень развития технологий пока не позволяет в полной мере заменить человека, особенно в том, что связано с продажами и общением с клиентами. При этом даже в сугубо финансовых и технических областях — таких как расчет рисков, поиск и предотвращение мошеннических действий, прохождение процедур KYC/AML, — использование алгоритмов машинного обучения затруднено в связи с тем, что они часто работают как черный ящик — выдают ответ без объяснения логики. Регуляторы, которые проверяют банки, зачастую просят пояснить то или иное решение — и если нет разумного объяснения, то такое решение принимать нельзя — даже если оно статистически правильное. Есть даже целое научное направление — Объяснимый искусственный интеллект (Explainable AI).
Но пока банкам остается довольствоваться помощниками в лице алгоритмов ИИ — получать второе мнение по кредитному риску, распознавать рукописный текст в чеках либо осуществлять платежи по видеоидентификации. Это все крайне полезные и удобные функции, но все же невозможность полноценно принимать решения зримо ограничивает сферу применимости алгоритмов машинного обучения в финансовой сфере. Но в этом же и есть будущее — как только алгоритмы научатся объяснять логику своих решений, а сами решения по качеству сравняются с человеческими, то ИИ сможет заработать доверие, и тогда мы увидим, как алгоритмы заменят целые банковские отделы.
ПЛАС: Какие направления в финансовой сфере и ритейле сейчас входят в топ‑5 с точки зрения перспектив роста?
Е. Абрамов: На фоне интереса к финансовым технологиям и необанкам в мире в целом мы в Fort Ross Ventures присматриваемся к тем компаниям, которые позволяют таким технологиям существовать — в широком смысле инфраструктурным решениям. Потому что такие услуги нужны сейчас всем, и за них готовы платить — как во время золотой лихорадки люди готовы были платить за кирки и лопаты.
Сегодня необанкам нужны банковские лицензии, базовое банковское ПО, отдельные продукты, которые они хотели бы предоставлять клиентам, но не готовы развивать самостоятельно. В этих случаях необанки (да и иногда — классические банки) прибегают к помощи провайдеров банковского ПО и лицензий (например, Cross River, Bankable, Railsbank и т. д.).
Кроме того, сегодня небанковские организации (например Apple/Samsung, Walmart/Amazon и другие бигтехи и ритейлеры) хотят начать зарабатывать на своих клиентах через предоставление им чисто банковских сервисов — переводы, платежи, депозиты и даже кредиты. Для этого они ищут партнеров, которые смогут закрыть для них эту задачу под ключ — например Galileo или Deserve в США и SolarisBank в Европе. Такие компании могут работать как с банками, так и с необанками и даже с небанковскими организациями одновременно, предоставляя им инфраструктуру банкинга по модели Banking-as-a-Service.
Наконец, сами классические банки пытаются сохранить лидерство и если не противостоять, то возглавить финтех-революцию. Для этого они ищут способы перестроить свои внутренние процессы и поставить их на более современные рельсы — на рельсы Core-banking решений. Такие компании, как Temenos, Finastra, Mambu, предоставляют банкам, МФО и другим финансовым организациям большой набор финансовых решений — от основной платформы и до различных решений в области антифрода и прочего.
Как известно, если некоторые золотоискатели во времена «золотой лихорадки» могли сказочно разбогатеть лишь с небольшой вероятностью, тогда как большинство прогорало, то в целом на этом «хайпе» заработали больше всех продавцы лопат, кирок и прочего снаряжения.
ПЛАС: Получит ли дальнейшее развитие биометрия в банкинге? Ведь нередко приходится слышать о консерватизме многих российских финансово-кредитных учреждений. И насколько с этой точки зрения перспективно инвестировать в этот сегмент? Какова ситуация в этом сегменте за рубежом?
Е. Абрамов: На мой взгляд, биометрические решения уже активно забирают свое. Я большую часть всех своих платежей уже несколько лет делаю либо с помощью отпечатка пальца, либо через распознание лица на телефоне. И если вчера это казалось невозможным, и мы с замиранием сердца следили за тем, как у Apple появляется Apple Pay, и думали, что ведь когда-то платежи можно будет делать с помощью отпечатка пальца без ввода ПИН-кода, — то сегодня это уже свершившийся факт.
Я, кстати, готов поспорить с утверждением о том, что руководители банков в России консервативны. Они как раз куда более склонны к инновациям, чем банки в ЕС и тем более в США (о консерватизме банковской системы здесь ходят легенды). На мой взгляд, в России есть все предпосылки для быстрого перехода на биометрию в финансовой сфере, и я ожидаю, что это случится ранее, чем во многих развитых странах.
В том числе и поэтому я позитивно смотрю на подобные решения на российском рынке. Потому что технология уже готова, сами финансовые организации в целом тоже подходят к этому, а общий темп задает Сбербанк, который очень активно движется в этом направлении.
