1970
Новая реальность. Проще не значит хуже?
Как известно, именно банковская отрасль чутко реагирует на любые экономические изменения и не может игнорировать события в экономике в целом, поэтому представляется крайне важным заблаговременно определить зарождающиеся в экономике тренды.
Итак, в первую очередь деформация производственных, логистических и торговых цепочек в экономике продолжится. Предыдущие модели ведения бизнеса, интегрированные в глобальную экономику, попросту перестали существовать. Это оказывает сильное влияние на многие аспекты ведения бизнеса, которые в большинстве случаев сильно ухудшились, хотя кое-где и произошли незначительные улучшения.
Перенастройка этих цепочек потребует определенного времени и значительных усилий, что приведет к долговременному снижению выручки во многих сегментах бизнеса.
Важно понимать, что речь идет именно о выручке, но совсем не обязательно о прибыли. Более того, в некоторых сегментах операционная рентабельность даже повысится.
Мы не будем выключены из мировой интеграции — «жадность» коллективного Запада и рынок все равно пересилят все формальные санкции: просто это не будет интеграция в «западный» мир, куда мы стремились многие десятилетия. России придется налаживать взаимоотношения не только с крупнейшими азиатскими «тиграми» Китаем и Индией, но и с десятком стран, которые ранее просто игнорировались. И у этого будет цена — дисконт на российский экспорт и наценка на необходимый России импорт в десятки процентов.
Экономика в целом будет сжиматься в силу объективных причин, и хотя предложение денежной массы увеличится, покупательная способность населения постепенно будет снижаться. Иными словами, мы будем наблюдать процесс, когда денег в системе будет становиться все больше, но купить на них можно будет все меньше, т. е. реальные доходы населения сократятся. В результате произойдет не только обеднение населения, но и своего рода обеднение экономики.
Это приведет к тому, что предложение потребительских и промышленных товаров будет смещаться в бюджетную ценовую категорию одновременно со снижением их качества и потребительской ценности. На первый план выйдет удовлетворение базовых потребностей, т. е. время массового потребления трюфелей и сумок Louis Vuitton безвозвратно ушло. В качестве альтернативы покупке сложной техники потребители будут выбирать менее многофункциональные и, соответственно, более бюджетные устройства.
Смещение потребительского спроса в бюджетную ценовую категорию простимулирует активное развитие дискаунтеров. Эта тенденция зародилась еще три-четыре года назад (розничная сеть магазинов- дискаунтеров «Светофор», например, за это время существенно расширилась) и теперь проникает почти во все повседневные сферы. Потребительский спрос смещается в направлении бюджетной ценовой категории, а вместе с ним мигрирует и предложение товаров. Производители и розничные сети уже делают или в самое ближайшее время начнут делать ставку на повышение эффективности, высокую оборачиваемость, соглашаясь на низкие средний чек и наценку. Это глобальная тенденция, которая затронет все бизнес- сегменты, от розничной торговли до производства и сферы услуг.
И вместе с тем это смещение спроса в бюджетную категорию будет сопровождаться ростом цен и снижением доступности «западных» брендов, технологий и товаров — будет происходить существенное расслоение населения на очень богатых (те, кому будут доступны подорожавшие на 50–150 % импортные товары, пришедшие по параллельному импорту), и на бюджетников — в широком смысле этого слова.
Важный момент — видимо, эта бюджетная прослойка все-таки получит львиную долю своей «социальной мечты»: квартиры и машины без особых электронных наворотов — все это Россия может производить в большом количестве и достаточно дешево. Это те самые автомобили без ABC и подушек безопасности, которые можно починить в гараже, а также «квартиры- студии в Мурино». Впрочем, все это и сейчас является предметом мечты для значительной части наших сограждан. И вероятно, что доступность этих благ сильно снизит дискомфорт большей части общества.
Аналогичные процессы будут наблюдаться в бизнесе: только те, кто сможет иметь доступ к передовым технологиям и лучшему оборудованию (или уже исторически получил их и способен поддерживать), смогут закрывать потребности «верхней части рынка», получая существенные конкурентные преимущества.
Мы увидим некоторую деградацию (по уровню потребления у физических лиц и по сложности технологичности у производственников), но вместе с ней — вероятное расширение численности среднего класса, имеющего возможность приобретать квартиры и машины. Прямо как в известном фильме «Курьер»: «Вот тебе пальто, мечтай о чем-нибудь великом».
«Четыре России» — четыре сценария реагирования?
Еще один тренд, основанный на наблюдениях Натальи Зубаревич [Известный российский экономико-географ, специалист в области социально-экономического развития регионов, социальной и политической географии] примерно десятилетней давности, отражает неоднородную природу российской экономики. Н. Зубаревич выделяет четыре различных по объемам населения и его потребительским потребностям географические группы («четыре России» — в ее терминологии). В первую из них входят столичные города и постиндустриальные города- миллионники, во вторую — промышленные города с населением менее миллиона, в третью — сельская местность и малые города, а в четвертую — отдельные республики Северного Кавказа и юга Сибири. Согласно экономисту, экономика этих групп очень по-разному реагирует на изменение условий в экономике под воздействием санкций. В Москве, например, и в других городах с населением более миллиона сильно пострадает сфера услуг, которая имеет высокий вес в экономиках крупнейших и крупных городов. Меж тем как города с населением менее миллиона в меньшей степени зависят от данной сферы услуг, но им угрожает спад промышленного производства. Например, стагнация автомобильного производства может самым неблагоприятным образом отразиться на экономике Калининградской области или Самары, где расположены, соответственно, заводы «Соллерс Авто» и АвтоВАЗ. По сути это градообразующие предприятия, и последствия от изменения их экономического статуса будут очень заметны в этих регионах.
С другой стороны, в преимущественно сельскохозяйственных регионах России, например, на Северном Кавказе, где отсутствуют сложные и развитые производственные цепочки, мало что изменится.
Будущее — за «гаражной экономикой»?
Коснемся еще одного тренда, который носит более распространенный характер, т. е. затронет всех. Есть все основания ожидать, что в новых условиях Россия постепенно перейдет к экономической модели Р2Р. Это означает, что в стране значительно возрастет роль и вес сегмента даже не теневой, а так называемой гаражной экономики, по выражению Симона Кордонского, одного из создателей направления, именуемого «теорией административного рынка». Речь идет о возрождении мелкого (кустарного) производства, услуг по ремонту автомобилей «в гаражах» и т. п.
Сегмент Р2Р в России достаточно емок уже сегодня, но в дальнейшем под воздействием санкций он будет развиваться еще активнее. Последние пять лет такие «гаражные цеховики» занимались производством самых разных товаров, мебели, одежды, кулинарии и пр. Это огромный культурный феномен, который до сегодняшнего времени мало кто исследовал всерьез.
Отдельного внимания в рамках Р2Р-экономики заслуживает внушительный рост продаж бывших в употреблении техники и товаров на онлайн- платформах. Для таких сервисов, как «Авито» или «Юла», сейчас наступают по-настоящему золотые времена. Предложение на продажу бывших в употреблении товаров в хорошем состоянии — вот что нас ждет с ухудшением макроэкономической ситуации и падением покупательских возможностей населения. С одной стороны, предложение новых товаров сокращается, с другой — люди стараются экономить. В «прошлой жизни» была возможность без опасений взять потребительский кредит, чтобы купить новые товары или услуги (например, туристическую путевку в Египет и т. п.). При этом считалось, что бывшие в употреблении вещи и техника — удел необеспеченных слоев населения, и их приобретение непрестижно. В новых реалиях люди начинают проще относиться к выбору в пользу подержанных вещей. Лишним подтверждением этому является тот факт, что за последние полтора месяца такие крупные игроки, как Ozon, Wildberries и Яндекс.Маркет, открыли программы по продаже подержанной техники. Этот тренд только набирает силу, и нам еще предстоит увидеть его дальнейшее развитие. Одни мастеровитые граждане достанут с антресолей швейные машинки и станут шить на заказ, другие начнут производить мебель и предлагать ее массово на продажу. Будет наблюдаться своего рода ренессанс ремесел. С одной стороны, потребители продолжат искать необходимые товары, доступность которых ограничится из-за удорожания логистики и санкционных историй. С другой стороны, народные умельцы начнут эти товары массово производить, чтобы заработать на жизнь. Экономика вещей получит свое логичное развитие.
Вполне возможно (если сохранится хотя бы текущий уровень либеральности экономики), что мы увидим взрывной рост предпринимательства и самозанятых (пусть даже он и начнется с примитивного «челночества»), который со временем сможет перерасти в новый производственный бум (опять же, поначалу примитивное импортозамещение того, что успешно и в больших объемах продается, но, возможно, и того, что намного выгоднее производить в России). Возможен «новый НЭП».
Этот эффект будет подстегнут существенным ростом безработицы в ближайшие несколько лет, связанным с необходимостью структурного перестроения экономики. Подобный скрытый процесс мы уже видим последние несколько лет под влиянием «цифровизации» — огромный спрос на «мужской труд» (курьеры, водители, складские рабочие, в значительной части — ИТ-специалисты) и относительное снижение востребованности «женских профессий» (автоматизация бухгалтерии, контакт- центров, закрытие банковских офисов, билетных касс, турагентств и т. п.).
В выигрыше окажутся компании, которые «возглавят» тренд на упрощение, — цифровые платформы, дающие занятость десяткам тысяч людей: маркетплейсы, доставки, такси, классифайды и многое другое.
При этом на фоне сокращения возможностей для получения высокой прибыли и общего сокращения высокодоходных бизнесов жизнь широкой категории творческих работников, начиная от маркетологов и заканчивая художниками, музыкантами, писателями и другими людьми творческих профессий, несколько усложнится. Нельзя сказать, что для них совсем не останется места в новой экономической реальности, но многие будут вынуждены переквалифицироваться. Между тем гарантированно останется востребован труд водителей, курьеров, строителей и т. п., хотя и несколько видоизменится. Так или иначе, найти менее оплачиваемую, но стабильную работу на нем останется возможным.
Илья Гращенков, руководитель Центра развития региональной политики:
«Внезапное и быстро нарастающее запустение российского рынка после
ухода могучих конкурентов под шквалом санкций образовало новые ниши.
Резко расширяются рынки «гаражной экономики», способные к мгновенной переориентации в новом пространстве. Они теперь особенно нужны»
В целом население России в основной своей массе умеет приспосабливаться к постоянно меняющимся экономическим условиям, и нынешняя ситуация не станет исключением. К то-то уедет на заработки подальше от крупных населенных пунктов (есть такой термин — отходники), кто-то, наоборот, отправится в большие города. Часть населения, как в приснопамятные 1990 е, подастся в челноки. Возродится прослойка автоперегонщиков, которые теперь будут ездить за товаром преимущественно в Китай, хотя нельзя исключать, что часть автопарка может пополняться за счет б/у автомашин экономически благополучных «заливных» стран.
Согласитесь, подобного рода занятость изжила себя экономически с точки зрения заработка еще в начале 2000 х, но теперь она снова становится актуальной. Для достаточно большого количества людей эта деятельность станет не только источником доходов, но и единственным доступным способом выживания.
Итак, если резюмировать сегодняшние перспективы российской экономики, ее ждет период «всеобщего упрощения». Начиная с конца «нулевых» Россия представляла собой страну развивающихся городов и строящихся небоскребов — в первую очередь благодаря высоким доходам от продажи нефти и нефтепродуктов. Строительная отрасль активно развивалась, выросли современные высокоэтажные города. Теперь экономическое развитие под воздействием внешних факторов получает обратное направление — финансирование сокращается, экономика страны исключена из глобальных цепочек поставок, бизнес- модели становятся примитивнее, и строить те же небоскребы становится не по карману. Но жизнь на этом, конечно же, не остановится. Как известно, в ситуации, когда модели взаимодействия экономических агентов видоизменяются, доверие к финансовым расчетам ослабевает и возвращаются бартерные схемы расчетов. Со временем экономика выздоравливает, бартер отмирает, финансовые расчеты восстанавливаются. В текущих условиях российская экономика вряд ли перейдет на бартерные модели расчетов, хотя цепочки поставок сильно упростятся.
Банковская отрасль и платежный бизнес как зеркало «Русской весны»?
Архаизация экономики в целом отразится и на банковской сфере. Упростившиеся запросы потребителей, которым нужно выживать здесь и сейчас, окажут непосредственное влияние на банковские предложения. В чем же оно будет заключаться?
Есть такая знаменитая фраза У. Баффета: «Когда начинается отлив — мы видим, кто купался голым». Многие российские банки прекрасно жили на сырьевую ренту и обслуживание импорта- экспорта, не имея устойчивой бизнес- модели и не создавая никакой ценности для своих клиентов.
Большинству клиентов вряд ли теперь понадобятся сложные финансовые сервисы, опционные схемы или структурированные продукты. Им нужны прежде всего простые финансовые инструменты для решения повседневных задач. Обеспеченная и финансово грамотная прослойка населения будет продолжать сужаться, и на этом фоне для сложных структурных продуктов остается все меньше места. Таким образом, у банков сокращаются возможности для получения прибыли, поэтому банковские продукты станут проще, а их разнообразие заметно сократится.
Безусловно, некоторые возможности по заработку на рынке ценных бумаг и на валютных расчетах станут более недоступны, конкуренция развернется в core-бизнесах, типа everyday banking и кредитования: привлечь клиента, создать для него ценность, удержать клиента. И удивительно, но прибыльную бизнес- модель сейчас имеют всего несколько десятков банков.
Как говорится, «проблема банковской отрасли — в самих банках», а именно — в их неумении создавать ценность для клиентов. Прорыв Тинькоффа, который стал вторым после Сбера банком в стране по числу клиентов, лишь подчеркивает, насколько отстали все остальные.
Между тем многие региональные банки, которые и раньше «звезд с неба не хватали», столкнутся с критическим сокращением возможностей для получения дохода, т. к. предложение денег в экономике в целом уменьшается. Постепенно банки станут отказываться от крайне популярных в последнее время продуктов типа кешбэков. Последние пять лет они конкурировали между собой, привлекая клиентов разнообразными и достаточно затратными программами начисления кешбэка. Кешбэк- программы уже не будут такими щедрыми, как во времена до начала СВО, когда по некоторым категориям клиентам возвращали до 5–10 % розничных платежей банковской картой. Это делалось в надежде потом как-то заработать на новых клиентах, предлагая им другие, высокодоходные банковские продукты, включая кредиты. Однако в текущих условиях кредитование вряд ли будет активно расти, следовательно, и повышенные кешбэки останутся в прошлом.
Это подтверждается начавшимися уже в марте 2022 года массовыми деградациями программ лояльности. Банки очень сильно ужесточили условия обслуживания, не только отказавшись от высоких выплат по кешбэк- программам, но и установив заградительные комиссии на операции с валютой. Последнее объясняется двумя факторами. Во-первых, банкам нужно на чем-то зарабатывать на фоне сокращения источников комиссионных доходов, в том числе от трансграна. А во вторых, они стремятся избавиться от валютных (читай — токсичных) активов у себя на балансе. Таким образом, нас ждет стандартизация и общее упрощение усредненного банковского продукта, поскольку архаизация потребностей клиентов неизбежно влечет за собой архаизацию банковских продуктов.
Кризис существующих банковских моделей генерации дохода?
От упрощения банковских продуктов перейдем к такому вопросу, как кризис существующих бизнес- моделей, с помощью которых банки до недавнего времени могли генерировать доход, и в первую очередь — кризис моделей кредитования. Разумеется, розничное кредитование не прекратит существовать как направление бизнеса, тем не менее предоставление займов физлицам окажется под большим вопросом. Банкам будет сложнее оценить степень платежеспособности такого заемщика, а особенно — дать ответ на вопрос, сохранится ли у него источник дохода для погашения кредита в перспективе. Доходы многих слоев населения в последнее время существенно сократились, многие работники сталкиваются с рисками сокращения. В то же время скоринговые модели банков пока не указывают на изменения в худшую сторону, с чем соглашаются и многие представители отрасли. Так, например, резкого роста просроченных платежей по выданным кредитам пока не наблюдается. Тем не менее определить кредитное качество заемщика становится все труднее, и это очень серьезный вызов для банковской отрасли. Под сомнение ставятся прежние модели, которые оценивали кредитное качество на основе данных кредитные бюро и других источников информации, поскольку сегодня их нужно тщательно пересматривать на предмет достоверности данных.
В этом контексте многие банки уже в ближайшее время кардинально пересмотрят свои модели оценки кредитных рисков, сделав ставку на простые и понятные решения.
В то же время кризис бизнес-моделей коснется не только сферы кредитования, но и, пусть и в меньшей степени, инвестиционного бизнеса. Банкам, которые еще недавно завлекали население на рынок ценных бумаг, теперь придется пересмотреть свои стратегии. Сегодня фондовый рынок схлопнулся, и в результате пропала та сравнительно высокая степень доверия российских банковских клиентов к инвестированию, которая формировалась на протяжении последних пяти-шести лет. Получая почти гарантированный доход в виде прироста своего капитала на горизонте трех-четырех лет, многие из них соглашались с рыночными рисками и инвестировали свои средства на фондовом рынке. Теперь все это осталось в прошлом, и даже при самом оптимистичном сценарии восстановление доверия к фондовому рынку и инвестиционным продуктам потребует значительного времени.
На этом фоне инвестиционные банки начинают искать новые модели получения прибыли. Привлечь капитал на долгосрочной основе им будет крайне сложно, и, вероятно, они сосредоточатся на скальпинге [Скальпинг (от scalping — снимать скальп, срезать верхнюю часть) — сленговое название одной из стратегий внутридневных спекулятивных операций, особенностью которой является закрытие сделки при достижении небольшой прибыли в несколько пунктов на торговых площадках с быстрым изменением котировок — на фондовом, валютном, товарном, криптовалютном рынках].
Но в то же время в России имеется крайне скромный инструментарий для вложения. Даже огромные ипотечные портфели не секьюритизированы должным образом и не предложены населению в виде долгосрочных аннуитетных ценных бумаг. Та же проблема с инфраструктурными облигациями. При этом спрос на формирование пассивного дохода и будущих пенсий огромен и практически неудовлетворен.
Лизинговые модели также придется пересматривать. Например, многие лизинговые компании обеспечивали сделки по покупке легковых автомобилей, коммерческого автотранспорта и даже авиатехники. Что будет теперь происходить с этими рынками, пока непонятно. Кроме того, транспортная техника оказалась в дефиците, а цены на нее сильно выросли. При существенном росте стоимости импортной техники и оборудования рынок просто существенно сократится, т. к. российскими аналогами быстро заместить импорт здесь не удастся. Вряд ли тут стоит ожидать именно глобального сдвига, но и эта бизнес- модель сейчас будет подвергнута пересмотру по новым рыночным основаниям.
Итак, мы перечислили целый ряд отраслей, которые столкнутся с необходимостью пересмотра неактуальных в текущих условиях бизнес- моделей. Единственный сектор, где особо пересматривать ничего не придется, — это обслуживание тех направлений бизнеса, которые относятся к P2P-экономике. Речь идет, например, о системах денежных переводов, в том числе трансграничных, типа «Золотой Короны». Поставщики таких услуг великолепно себя чувствуют на фоне снижения конкуренции в связи с уходом из России международных платежных систем, несмотря на сужение рынка. Поток денежных переводов в страны ближнего зарубежья и не думает иссякать, что позволяет получать неплохие комиссионные и зарабатывать на колебаниях валютных курсов.
При этом уже сейчас можно признать, что наличные расчеты, вопреки самым мрачным прогнозам, не заменят в РФ карточные платежи или P2P-переводы по номеру телефона. Конечно, оплату наличными или перевод по Сбербанк Онлайн либо СБП мелкие поставщики товаров и услуг принимают сегодня еще охотнее. Тем не менее такие способы оплаты ни при каких обстоятельствах не заменят полностью безналичные P2P-переводы, поэтому сегмент денежных переводов продолжит расти.
Банковская инфраструктура обслуживания будет стареть?
Еще одно возможное последствие нынешнего кризиса — деградация имеющейся банковской и платежной инфраструктуры, банкоматов, платежных киосков, POS-терминалов и т. п. на фоне ухода с российского рынка западных вендоров. В стране пока недостаточное количество необходимых производственных мощностей, с помощью которых можно было бы обновлять существующие парки устройства должным образом. Прежде всего это относится к сетям банкоматов, которые в целом будут деградировать, поскольку их устройства придется поддерживать в рабочем состоянии, несмотря на моральное устаревание и выработку ресурса. Да, на рынке возрастет доля POS-терминальных решений китайских и, возможно, корейских вендоров, но в целом их продукцию также будут закупать не слишком активно на фоне урезанных бюджетов банков и ритейлеров. Предприниматели обязательно задумаются, насколько оправданно будет обновление POS-терминалов в свете их текущих показателей выручки, и далеко не все из них примут решение в его пользу. Новую технику продолжат закупать и устанавливать там, где она действительно нужна, т. е. в крупных розничных сетях типа «Магнит», «Пятерочка» и др. Ну а платежные терминалы на рынках и в небольших магазинах шаговой доступности останутся без замены и постепенно будут устаревать, если только им на замену массово не придут решения типа SoftPOS или платежи по QR-коду. В целом не произойдет «ощутимого –воспринимаемого» старения и качественного падения среднего уровня устройств. Появится «отставание» от лучших мировых практик, но этот процесс растянется на многие годы.
Узкая специализация и консолидация как основные тренды обозримого будущего?
Что же касается будущих трендов банковской отрасли в целом, то ее представители, вероятнее всего, сосредоточат свои усилия на ситуационном выживании. Прежде всего банки сократят инвестиционные горизонты новых проектов и продуктов. При этом о таких глобальных задачах, как строительство масштабных экосистем, маркетплейсов и многое другое, им придется на время забыть. Банки станут искать сиюминутные возможности извлечения прибыли и будут вкладываться в соответствующие проекты до тех пор, пока ситуация не стабилизируется и не прояснятся трех-пятилетние перспективы. Только когда станет очевидным, что дно достигнуто, экономика начинает понемногу восстанавливаться, возникают новые цепочки поставок, ослабевает санкционная риторика, вновь поднимется вопрос развития банковских и лизинговых проектов, кредитовании, создания новых экосистем и т. п. А в ближайшие полтора-два года, по самым осторожным прогнозам, всем придется заниматься исключительно ситуационным выживанием.
Вполне возможно, что даже такие крупнейшие банки, как Сбер или ВТБ, умерят свои амбиции в строительстве раздутых экосистем и перестанут позиционировать себя в качестве универсальных ИТ-структур — на это у них банально не будет хватать денег. Каждый банк станет развиваться в рамках собственной специализации, в каждом направлении останутся один-два специализированных банка, кто-то сосредоточится на автокредитах, другие — на обслуживании пенсионеров и т. д.
В ряде случаев, в связи со значимыми затратами на физическую сеть и при отсутствии успешной текущей бизнес- модели, это будет «началом конца»: «зарезание расходов — сокращение бизнеса — новое зарезание расходов и т. д.». Отрицательная обратная связь на практике.
Кажется, что физическая сеть станет роскошью для большинства российских банков. Наиболее низкоэффективные из них обречены на вымирание в течение буквально ближайшей пары лет. И это при этом, что ни один российский банк за последние пару лет не сократил физическую сеть более чем на 30 % без потери бизнеса. Западные банки в России были более дальновидны — взять хотя бы примеры Citi (сокращение сети на 50 %+ с некоторой потерей бизнеса) и Райффайзенбанка (сокращение сети на 30 %+ со значительным ростом бизнеса). Остальные банки скорее попали в классическую «дилемму инноватора»: зачем рисковать и пробовать что-то новое, если в традиционных сегментах и бизнес- линиях и так «все отлично»?
И конечно, нельзя не упомянуть весьма вероятную предстоящую консолидацию банковского рынка. Небольшие по размеру банки постепенно будут с него вымываться. Еще в 2021 году глава Банка России Эльвира Набиуллина опять вернулась к, казалось бы, забытой на какое-то время теме — «неоправданно высокому числу банков в стране». В результате же консолидации в РФ могут остаться 10–15 федеральных банков (Сбер, ВТБ и др.), которые относятся к системообразующим, а также какое-то число крупных региональных банков, которые занимают прочные позиции в своих регионах (Банк Санкт- Петербург на Северо- Западе, Банк Синара в Екатеринбурге, например). В то время как среднестатистические банки из регионов, в том числе из Москвы, которые не могут похвастаться узкой специализацией, постепенно исчезнут из-за изменившихся условий ведения бизнеса и ограниченных возможностей получения дохода на фоне повышения операционных расходов.
Что же касается будущего таких масштабных нацпроектов, как создание цифрового руб ля, дальнейшее развитие СПБ, Единой биометрической системы, СПФР Банка России и других инициатив ЦБ по стимулированию рынка, то здесь можно однозначно утверждать — регулятор от них не откажется, относя подобные меры к инструментам сохранения суверенитета и обеспечения безопасности страны.
И тут в очередной раз вспоминается уже избитая фраза про эпоху перемен. Собственно, именно она перед нами в полный рост. К сожалению, не все ее переживут в добром здравии и потом будут вспоминать данное время кто с содроганием, а кто и с приятными чувствами. А нам остается лишь наблюдать за происходящим. И по мере сил участвовать в процессе.
