АБР: «Цифровой рубль — пока всего лишь субститут»

ПЛАС: Какова, на ваш взгляд, цель введения цифрового руб­ля Банком России, и какие задачи призвана решить такого рода цифровая валюта в целом?

А. Хандруев: Глобальный всплеск интереса центральных банков к эмиссии цифровых валют продиктован не столько опасениями отстать от цифровизации как общемирового тренда развития технологического базиса экономической и социальной жизни общества, сколько нежеланием допустить массовый переход к использованию альтернативных платежных средств, которые, безусловно, могут разрушить и разрушат нынешнее статус-кво. С появлением технологии блокчейна и частных криптовалют был брошен вызов монополии центральных банков на эмиссию денег. Частные деньги способны обслуживать расчеты и взаимное кредитование без использования законных платежных средств не только в локальных системах, но и на национальном и даже на трансграничном уровне.

С точки зрения проведения расчетов не существует принципиальных различий между электронными и цифровыми деньгами. Можно даже сказать, что цифровые деньги при их использовании для проведения платежей — ​это те же самые электронные деньги, но в иной архитектуре. Другое дело — ​переход к использованию цифровых денег при кредитовании и финансировании, а следовательно, при проведении денежно-­кредитной политики. Если их эмитентами выступают не центральные банки, то предложение денег перестает быть их привилегией и монополией.

На мой взгляд, именно эта причина послужила главным драйвером того, что отношение центральных банков мира к цифровым деньгам за последние 5‑7 лет прошло путь от неприятия самой идеи до пилотных проектов национальной цифровой валюты.

К середине 2020 года 36 центральных банков опубликовали аналитические работы о своих исследованиях в данной области. В октябре 2020 года почти синхронно доклады о цифровой валюте опубликовали Европейский центральный банк и Банк России.

ПЛАС: С чем связано то известное обстоятельство, что в ряде стран проекты по введению цифровой валюты «не взлетели»?

А. Хандруев: Интерес центральных банков к выпуску цифровых валют быстро переходит от постановки вопроса к предметному обсуждению способов реализации и тестированию вариантов. Однако подавляющее большинство центральных банков до сих пор не определились с характеристиками модели национальной цифровой валюты. При этом следует особо отметить, что к стадии полномасштабного выпуска цифровой валюты центрального банка (ЦВЦБ) ни одна страна пока так и не подошла. Неудачной оказалась попытка того же Эквадора, использующего на своей территории доллар США в качестве законного платежного средства, выпустить суверенную цифровую валюту — ​Dinero Electronico. Эта искусственная денежная единица не нашла спроса со стороны населения и бизнеса.

Из 19 известных к настоящему времени проектов выпуска CBDC 11 находятся на стадии выбора модели, по пяти были созданы пилотные проекты для тестирования эффективности, два находятся на этапе подготовки к эксплуатации (Китай и Швеция), и один проект, как уже было указано выше, был завершен и признан неудачным (Эквадор).

Лидирует в гонке за выпуск первой в мире CBDC Китай, проведя серию тестов в четырех городах, а также на площадках зимних Олимпийских игр 2022 года в Пекине. Однако с окончательным выбором модели и сроками запуска цифрового юаня КНР пока не определилась. Трудно назвать началом эксплуатации недавно проведенную пилотную программу Народного банка Китая, который выдал по 200 юаней каждому из 50 тыс. отобранных жителей четвертого по величине китайского города — ​Шэньчжэнь. Онлайн-­кошелек был доступен через приложение без необходимости иметь существующий банковский счет, а платежи принимались с помощью сканирования QR-кодов на смартфонах в торговых точках.

В отличие от ряда стран с развивающейся экономикой центральные банки в развитых странах, в том числе ФРС США, Банк Японии и Европейский центральный банк, не выработали пока однозначной позиции в отношении архитектуры CBDC «общего назначения» и перспектив ее практической реализации.

Между тем сроки, алгоритм перехода к национальной цифровой валюте и выбор конкретной модели странами, валюты которых являются резервными (мировыми деньгами), будут учитываться всеми центральными банками. В частности, Центральный банк Израиля опубликовал еще в ноябре 2018 года отчет о ЦВЦБ «общего назначения» на базе блокчейна, в котором пришел к выводу, что фактическое внедрение должно быть отложено до тех пор, пока другие крупные центральные банки в развитых странах не возьмут на себя инициативу. Близкую позицию заняли центральные банки некоторых стран, таких как Дания и Швейцария, которые считают, что в настоящее время затраты на внедрение CBDC «общего назначения» и потенциальные риски перевешивают возможные преимуществ.

Анализ проектов показывает, что в плане модели распределения цифровой валюты шесть проектов из 19 сосредоточены на прямом распределении CBDC, два — ​на распределении через коммерческие банки, а 11 центральных банков, включая Банк России, исследуют несколько подходов и пока не определили конечную модель. На модель прямого распределения (модель В по классификации Банка России) ориентируются в основном малые страны с небольшим количеством банков и иных финансовых посредников. На модель косвенного распределения (модели С и Д по классификации Банка России) ориентируются крупные страны с большим количеством банков и иных финансовых посредников.

ПЛАС: Если цифровой руб­ль будет введен, как это повлияет на ситуацию на банковском рынке, положение отдельных его участников и банковские продукты?

А. Хандруев: До тех пор, пока страны, входящие в топ‑3 по объему ВВП, не перейдут к практическому использованию CBDC, обсуждение этой темы не выйдет за рамки гипотез и предположений. На мой взгляд, ни одна страна мира не возьмет на себя риски «забежать вперед», а будет следовать за лидерами мировой экономики. Могут отрабатываться различные варианты цифровой инфраструктуры, обеспечения информационной безопасности и проведения расчетов в рамках пилотных проектов, но решение об эмиссии цифровой валюты в национальных масштабах центральные банки будут принимать с учетом выбора, сделанного ведущими странами.

В лучшем случае в порядке эксперимента центральные банки могут запускать цифровые модели типа А (по терминологии Банка России), в соответствии с которыми они открывают кошельки банкам для осуществления межбанковских расчетов. Но именно модель типа А Банк России оставил за рамками обсуждения. По этим причинам вопросы о том, как цифровой руб­ль повлияет на ситуацию на банковском рынке, положение отдельных его участников и банковские продукты, не имеют однозначного ответа.

ПЛАС: Актуален ли вопрос о рисках использования цифрового руб­ля? Если да, то в чем главные риски его использования?

А. Хандруев: Главный риск заключается в том, что пока никто, включая Банк России, не представил хотя бы сценарные условия и последствия развития финансового сектора в зависимости от конкретно выбранной модели ЦВЦБ.

В докладе «Цифровой руб­ль» Банк России рисует идиллическую картину «мирного сосуществования» различных форм денег: «Все три формы российского руб­ля будут абсолютно равноценными — ​в том смысле, что как сейчас 1 руб­ль наличными эквивалентен 1 безналичному руб­лю, так и 1 цифровой руб­ль всегда будет эквивалентен каждому из них. При этом владельцы денег будут иметь возможность свободно переводить руб­ли из одной формы в другую» [«Цифровой рубль», Доклад для общественных консультаций, Банк России, октябрь 2020, с. 6]. И в этом качестве цифровой руб­ль в докладе Банка России — ​пока еще не новая форма денег и не их «новая (третья) сущность», а всего лишь цифровой субститут наличных денег и цифровой субститут безналичной денежной массы.

Новой формой денег (точнее, уже «неденег») цифровой руб­ль будет становиться по мере сначала частичного, а затем и полного замещения остатков на счетах коммерческих банков и замещения доли наличных денег в обращении до околонулевых значений. И этот процесс монополизации денежного обращения заложен в алгоритм CBDC. Именно это вытекает из следующего пассажа доклада Банка России: «Цифровой руб­ль будет дополнительной формой российской национальной валюты и будет эмитироваться Центральным банком (Банком России) в цифровой форме. Иными словами, цифровой руб­ль будет являться цифровой валютой российского Центрального банка» [«Цифровой рубль», Доклад для общественных консультаций, Банк России, октябрь 2020, с. 5].

Главные риски утверждения монополии цифрового руб­ля как обязательства Банка России связаны с тем, что произойдет стирание различий между денежной базой и денежной массой, что разрушит механизм мультипликации платежных средств и позволит перейти к адресной эмиссии цифровых руб­лей на принципах «вертолетных денег». Вследствие этого денежно-­кредитная политика все больше будет сращиваться с налогово-­бюджетной политикой, что чревато созданием проинфляционного механизма предложения CBDC.

Установление монополии CBDC не только приведет к упразднению механизма мультипликации платежных средств, но и поставит под вопрос существование кредитных организаций, которые смогут сохраниться только в роли платежных агентов. Именно такие последствия перехода к цифровым валютам беспокоят центральные банки.

Не исключено, что практика сможет выработать различные комбинации параллельного существования традиционных фиатных денег и ЦВЦБ. Но пока в это трудно поверить.