4586
Российский венчурный рынок. Эффект Шрёдингера?
Пациент скорее мертв?
Согласно данным, которые приводятся в обзоре Агентства инноваций Москвы – Venture Guide, за 10 месяцев 2024 года венчурный рынок России вырос на 8%, до 53 млн долл. США. В третьем квартале объем венчурных инвестиций увеличился на 85% по сравнению с тем же периодом 2023 года, до 24,9 млн с 13,4 млн долл.
При этом количество сделок уменьшилось – всего было заключено 105 сделок, что на 10% меньше, чем в аналогичном периоде прошлого года. Средний размер сделок за этот период составил 590 тыс. долл.
По объему инвестиций среди рыночных ниш лидирует Healthcare. В нее инвесторы вложили 14,49 млн долл. при девяти сделках. Также по объему инвестиций лидируют сегменты AssistiveTech, Media&Entertainment, Business Software, FoodTech.
Однако следует отметить, что рост наблюдается только по сравнению с провальным 2023 годом. Указанные цифры таким образом говорят скорее о плачевном состоянии венчурного рынка РФ. Для сравнения, в 2011 году объем венчурного рынка составлял 237 млн долларов США (данные совместного обзора РВК и Центра технологии и инноваций PwC), при незначительно большем количестве сделок (139). Даже на тот момент эксперты оценивали эту сумму как «скромную, но перспективную», что, впрочем, было характерно для молодого рынка венчурных инвестиций, который только начинал свое развитие. Оценки могут отличаться в зависимости от методологии подсчета, но общий тренд все равно очевиден.
Родовые проблемы венчурного рынка в России не были преодолены и с годами стали только более очевидны. Даже в начале пути рынок конечных покупателей технологических стартапов не отличался большим разнообразием.
Сегодня же заметно выросло присутствие государства в экономике, которое по своей природе менее толерантного к риску, что естественным образом привносит консервативный дух, противоречащий самой сути предпринимательства как явления. Поощряемый государственной политикой тренд на разработку «аналогов» иностранных продуктов также способствует диспропорции использования интеллектуальных ресурсов, смещению фокуса с разработки «лучшего в мире» на «похожее на лучшее в мире», что явно не соответствует природе венчура, стремящегося к глобальному масштабированию за счет технологического «подрыва» существующих парадигм и подходов.
Кроме того, ввиду понятного алгоритма, жизненного цикла стартапов в РФ, рынок с годами упразднил лишние шаги на пути к поглощению. В 2024 году количество M&A сделок, по данным Desight, в первом полугодии увеличилось на 79% по сравнению с 2023 годом. В отчёте агентства говорится, что в 80% случаев корпорации просто выкупают контрольный пакет стартапов и молодых технологических компаний. В нестоличных регионах России за последние годы и вовсе произошла системная деградация частного венчурного рынка.
Из-за недостаточного уровня конкуренции в инновационной сфере на российском рынке наблюдается высокая степень монополизации, о чем и свидетельствует статистика. Это негативно сказывается на стимулах к осуществлению инноваций. Несмотря на декларируемую высокую приоритетность инновационных направлений, фактически мы наблюдаем все большую степень диспропорции в сторону расширения сырьевого экспорта, что не оказывает положительного воздействия ни на венчур в частности, ни на инновации в целом.
С позитивной точки зрения
Тем не менее, говорить о том, что венчур в России умер тоже не приходится. За более чем 15 лет у нас в стране появилась разнообразная инфраструктура для развития инноваций, от университетских стартап-студий до центров коммерциализации при институтах развития как федерального масштаба, — РВК, ФРИИ, АСИ, ИРИ, Фонд содействия инновациям, так и регионального или местного. И они продолжают работать: стартапы или просто молодые технологические компании могут рассчитывать как на поддержку экспертного сообщества, так и на какие-то минимальные гранты и инвестиции.
Кроме того, набирает обороты «внутрифирменное предпринимательство», многие крупные компании, такие как Яндекс, устроены таким образом, что там могут найти себе место люди с предпринимательским типом мышления. Такие, которые в иных условиях могли бы рискнуть и запустить собственный проект. Но в ситуации большой внешней неопределенности, включая политическую, выбирают менее рискованный путь по запуску инновационных продуктов внутри корпорации.
Часть текущих проблем венчурного капитала можно списать на неблагоприятную экономическую ситуацию и инвестиционный климат: ограничение на движение капитала, высокая стоимость денег (высокая ставка ЦБ РФ), отток части специалистов. Но даже в таких условиях мы видим ненулевую активность в предпринимательском сообществе.
Все это, тем не менее, не снимает тех объективных ограничений и «родовых травм», присущих рынку венчурного капитала в России. Но сейчас, в момент затишья, стоит задуматься о том, можно ли их преодолеть, и как.
Решение в коробке
Принято считать, что повышенное государственное вмешательство препятствует формированию рыночных стимулов и механизмов внедрения инноваций, ограничивая естественное эволюционное развитие инвестиционных процессов. Однако, учитывая специфику текущей политической и экономической ситуации в РФ, нельзя полагаться на то, что стимулирование развития венчурной индустрии может происходить без государственного вмешательства. Не потому, что это хорошее решение, а потому что вмешиваться и менять ситуацию больше некому.
Более того, только государство может способствовать снижению уровня монополизации в технологической сфере через, например, более жесткий контроль за сделками слияния и поглощения, а также стимулирование горизонтальных связей между крупными предприятиями и университетами, которые и должны быть центрами инноваций. Важно, чтобы крупные государственные инфраструктурные инициативы, такие как строительство сети межвузовских кампусов, не превращались в деление квадратных метров между университетами, а послужили качественной перезагрузке «тройной спирали».
Также только в силах государства обеспечить работу институтов развития так, чтобы нестоличные регионы России, отдаленные от главных финансовых центров, но не лишенные интеллектуального (а в перспективе – и венчурного) потенциала, получали релевантную поддержку и могли распределять ее на местах самостоятельно, с пониманием региональной технологической специфики.
Расхожий тезис о том, что ученые и инженеры не обладают навыками предпринимателей и наоборот, не говорит о неспособности отдельных людей к определенным видам деятельности, а лишь демонстрирует то, к чему приводит разрыв между фундаментальной наукой и производственной практикой. Государство обладает достаточным административным ресурсом, позволяющим обязать корпорации делегировать разработки или размещать свои исследовательские центры в специализированных научных центрах и университетах, опять же, делая это по всей стране, с учетом специализации каждого региона.
Однако рыночные механизмы поддержки инноваций, в том числе спрос на высокие технологии и высокотехнологичную продукцию, должны хотя бы частично формироваться естественным образом, чтобы в дальнейшем венчурная отрасль постепенно переходила на полное рыночное саморегулирование. В этом и заключается задача институтов венчурного инвестирования – не выкупить перспективную разработку или команду на ранней стадии для интеграции в существующий бизнес, а поддержать технологию и команду на сложном этапе становления, чтобы вырастить ее в самостоятельный конкурентный бизнес.
Соответствующие механизмы, законодательные нормы и инфраструктура для реализации здорового развития венчура в России есть. В то же время существует вероятность, что основные акторы процесса забыли или по какой-то причине не хотят выполнять положенные им функции.
