Цифровой рубль. Станет ли он трансграничным?

В первом квартале наступившего 2023 года Банк России запустил обсуждение модели трансграничных расчетов с использованием цифрового рубля. Но сможет ли такая схема быть жизнеспособной в принципе? Не окажется ли в случае ее реализации цифровой рубль под прицелом очередного пакета санкций, что исключит возможность его применения для международных расчетов? С этими вопросами мы обратились к нашим внешним экспертам.

Начнем с небольшой предыстории. Как известно, 9 декабря минувшего года группой депутатов во главе с Анатолием Аксаковым, председателем Комитета Государственной думы по финансовому рынку, в Госдуму был внесен текст законопроекта о цифровом рубле.

Цифровой рубль. Как, где, когда?

По мнению экспертов, первое обстоятельство, которое заслуживает внимания, — готовящийся закон о цифровом рубле по своей сути не является неким отдельным законом, но представляет собой нормы, которые включаются в основном в Закон «О Национальной платежной системе». Как отмечает Алма Обаева, председатель правления Национального платежного совета, это говорит о том, что «Закон № 161-ФЗ, который мы писали 10 лет назад, сегодня используется даже для такого принципиального новшества, как цифровой рубль». При этом, судя по решительному настрою Банка России, высока вероятность, что уже в весеннюю сессию данный законопроект будет принят.

Таким образом, правовое поле для обращения цифрового рубля может появиться уже в самое ближайшее время. Что же касается технологической готовности банков к масштабированию данного проекта, то, судя по результатам пилотирования, здесь критичных вопросов также не усматривается.

Однако, прежде чем анализировать потенциальные возможности цифрового рубля как инструмента трансграничных расчетов, стоит вспомнить, что его основной задачей изначально называлось создание цифровой альтернативы наличным деньгам. Если максимально упростить эту концепцию, то цифровой рубль — это те же наличные, но в цифровой форме. При этом основное отличие данной формы денег от безналичных денег — тот факт, что цифровой рубль по определению является обязательством регулятора в лице ЦБ, а не коммерческих банков.

Ключевая задача цифрового рубля на внутреннем рынке также не вызывает вопросов — значительная часть от суммы в 14 трлн рублей, обращающейся сегодня в РФ в наличной форме, требует скорейшего перевода в цифровую форму для возможности осуществления расчетов с использованием этой денежной массы.

Где начинается цифровая маниловщина?

В то же время, когда речь заходит о принципиальном расширении якобы почти безграничного функционала цифрового рубля, зачастую даже признанные эксперты-практики испытывают «приятные заблуждения». Чего только стоят постоянно обсуждаемые в последнее время теоретические попытки «натянуть» цифровой рубль на все, что представляется заслуживающим внимания, включая, например, окрашенные денежные средства дольщиков на строительном рынке. Возможно, функционал цифрового рубля у некоторых участников рынка начинает ассоциироваться с функционалом ЦФА, однако это не более чем заблуждение (и одновременно — тема отдельного разговора, к которому мы обязательно вернемся на страницах журнала «ПЛАС»).

Нельзя забывать, что в реальности цифровой рубль имеет свою четко разграниченную сфера обращения, и, как любой денежный агрегат М0, его нельзя «натягивать» на все, на что захочется. В противном случае придется попросту отказаться от института коммерческих банков, оставив на рынке одного-единственного участника в лице ЦБ как эмитента цифрового рубля. Но мы почему-то сильно сомневаемся, чтобы ратующие за безграничные возможности цифрового рубля хотели именно такого поворота событий…

Трансгран с ЦВЦБ. Придется ли изобретать велосипед?

Итак, мы наконец переходим к вопросу о возможности наделить цифровой рубль несвойственной ЦВЦБ функцией средства трансграничных расчетов. Поскольку, как мы уже договорились, речь идет об агрегате М0, т. е. о наличных деньгах в цифровой форме, в самом грубом приближении трансграничные операции с ними будут напоминать наличный валютообмен. Иными словами, цифровые деньги российского ЦБ будут обмениваться по оговоренному курсу на деньги некого иностранного центробанка.

Однако, как напоминает Алма Обаева, ЦБ разных стран не имеют корсчетов друг с другом, а их средства размещаются на корсчетах в коммерческих банках тех стран, с которыми тот или иной ЦБ осуществляет платежные операции (одна из причин, по которой валютные резервы Банка России застряли в странах Европы и США). Поэтому в случае, если речь пойдет о цифровом рубле, встает вопрос: «Кто именно будет оперировать этим со стороны страны-партнера? Даже если эти страны уже обзавелись ЦВЦБ и готовы ее использовать для трансграничных операций?»

Например, пойдет ли на такие отношения Народный Банк Китая, пока достоверно неизвестно. Возможно, больший интерес к операциям с цифровым рублем выкажет Национальный Банк Республики Казахстан, поскольку его цифровой тенге будет более востребован для обмена на цифровой рубль. Но тогда оба ЦБ должны взаимодействовать друг с другом для организации взаимоприема ЦВЦБ. И только после этого, разместив друг у друга средства в объемах, необходимых для готовящихся трансграничных операций, мы сможем обменивать цифровые рубли на цифровые тенге и наоборот.

Очевидно, что обоим регуляторам потребуется как минимум содержать соответствующие аппараты, обеспечивающие такую деятельность.

Далее — что делать Банку России с цифровым тенге? Разумеется, то, что он обычно делает с фиатной иностранной валютой, — т. е. продавать на бирже (на какой?) или обратно менять у НБРК на российские рубли.

И все эти процессы надо тщательно продумывать, поскольку ранее в них просто не было потребности. Поэтому для обслуживания таких двусторонних отношений, возможно, есть смысл создать специализированного оператора. Например, в лице обновленного наднационального Межгосударственного банка. Также потребуется мощная современная технологическая инфраструктура.

В то же время, по мнению отдельных экспертов, правовая платформа для ЦВЦБ не нужна, поскольку цифровой рубль (ЦР) не является новой формой денег. Это всего лишь валюта, от имени государства эмитируемая ЦБ, номинированная в рублях РФ, другими словами — суверенная валюта РФ. С правовой точки зрения, кроме различия в названии, а это вопрос скорее маркетинговый, чем юридический, ЦР ничем не отличается от резервов коммерческих банков в ЦБ. Просто в случае резервов доступ к суверенной валюте разрешен только банкам, а в случае ЦР — всем субъектам экономики. Для легализации ЦР достаточно минимальных изменений законодательства — надо просто разрешить доступ к резервам всем субъектам.

Что касается попыток поставить знак равенства между ЦР и наличными, то сначала надо разобраться, что мы понимаем под понятием «наличности». Бытовое понимание этого термина — бумажные или металлические деньги. Вроде бы все привычно и поэтому очевидно. Однако, если подумать, то становится понятно, что термин «наличные» скорее описывает не форму денег, а режим совершения переводов валюты. Наличный режим — это когда в переводе участвуют только плательщик и бенефициар, и при этом между ними нет ни одного посредника, такого как банк, будь он коммерческий или центральный. Расчеты деньгами в физическом представлении (банкнотами, монетами и т. п.) этому определению «наличности» вполне соответствуют. А вот расчеты любыми цифровыми валютами, будь то деньги на счете в коммерческом банке или ЦР на счете в ЦБ, совсем нет. То есть ЦР гораздо ближе к безналичным деньгам, чем к наличным. Говорить о замене наличных ЦР можно, только если ЦБ решит задачу обеспечения для ЦР режима наличных. Но это принципиально невозможно в технологии ЦР с одним центральным оператором денежной системы. При такой архитектуре экосистемы ЦР любые транзакции будут обрабатываться с участием этого центрального оператора. Это не означает, что в случае ЦР режим наличных невозможен. Точнее, возможен, но только при условии, что ЦБ пересмотрит архитектуру платформы ЦР и перейдет от централизованной архитектуры к распределенной с множеством операторов цифровых кошельков.

Озабоченность судьбой банков банкиров и институтов, завязанных на банковскую систему, совершенно понятна. При полноценном и правильном внедрении ЦР без искусственного ограничения его функциональности цифровой рубль может полностью заменить безналичные деньги на банковских счетах с точки зрения всех функций, обычно приписываемых деньгам. Банки при этом не исчезнут, у них есть как минимум одна эксклюзивная банковская функция — привлечение средств на срочные депозиты и выдача привлеченных, а также собственных средств в долг.

С точки зрения независимого эксперта, поделившегося с нами своим мнением, полный переход на ЦР и лишение банков эксклюзивного права эмиссии собственных частных валют — это положительный шаг с точки зрения общества в целом. По этой причине возникает вопрос, а правильно ли, действуя в интересах банковской системы, отказываться от радикальной трансформации денежной системы с полным переходом на ЦР в интересах всего общества.

Дорога ложка к обеду?

Итак, вопросов на этом пути пока больше, чем ответов. С другой стороны, как отмечают некоторые эксперты, пока Банк России организует обсуждение задач использования цифрового рубля в международных расчетах, в ряде стран и регионов мира уже реализуются пилотные проекты международных расчетов в ЦВЦБ.

Однако, как показывает практика, реализация таких пилотов занимает достаточно много времени, вплоть до нескольких лет. Во-первых, приходится адаптировать существующую или создавать новую блокчейн-платформу. Во-вторых, в обоих случаях появляется задача договариваться о правилах взаимодействия между разными центральными банками с учетом специфики законодательства их стран и, возможно, вносить в него коррективы.

В результате создание новой цифровой валюты или использование существующей ЦВЦБ в международных расчетах, по самым скромным оценкам, может занять до 2–4 лет. С учетом стремительно меняющейся международной и экономической обстановки это, мягко говоря, немало.

Не нужно забывать о поговорке «дорога ложка к обеду», ведь именно в ближайшие год-два этот инструмент может быть наиболее востребован, а какие задачи встанут потом, достоверно никто пока прогнозировать не может даже в самом общем приближении.

Можно ли наложить санкции на такие схемы? Прецедентов пока по понятным причинам нет, однако, как показывает происходящее, исключать ничего нельзя.

Как уже отмечалось, изначально цифровой рубль задумывался как инструмент решения задач сугубо локального характера, включая выплаты государственных целевых пособий и т. п., в том числе с возможным применением технологии окрашенных денег. И идея делегировать ему функции трансграничного платежного инструмента родилась исключительно под влиянием нового витка санкций. На этом фоне российский Центробанк будет действовать в этом сегменте предельно осторожно, поскольку выход за пределы локального рынка может быть связан с утерей контроля над эмиссией ЦВЦБ и, соответственно, с необходимостью хеджировать такие риски.

Оптимизм на фоне санкций?

По словам Виктор Достова, председателя совета Ассоциации участников рынка электронных денег и денежных переводов (АЭД), «цифровой рубль может помочь создать замкнутый контур для расчетов с дружественными государствами. Применение санкций тут формально и технологически сложнее, чем в случае обычных платежей. Разумеется, при массовом и регулярном использовании рано или поздно эта схема будет „видна извне“, и на ее агентов могут наложить санкции. Вопрос заключается в том, будут ли накладываться санкции на центробанки как на эмитентов ЦВЦБ, в т. ч. цифрового рубля. Более интересна, на мой взгляд, обратная схема, когда ЦВЦБ других государств станут обращаться на территории РФ. Она более устойчива и ровно так же решает задачи трансграничного обращения».

Читайте также:

Нейрономика: киборги идут?!

По мнению Владимира Канина (платежный сервис Pay-me), использование цифрового рубля в качестве средства трансграничных расчетов способно повлиять на ситуацию позитивно, увеличивая объемы таких расчетов и оборот товаров и услуг. Краеугольный камень тут — баланс между регуляторным давлением и реальной потребностью (как в случае поиска компромисса между рисками и доходностью). Если какая-то отрасль или отдельная сфера международной торговли найдет в CBDC разумный и работающий инструмент, это станет очевидным подспорьем бизнесу.

Если же говорить о риске санкционного воздействия на такую схему, то он, конечно же, существует, как и для любого другого возможного инструмента обхода санкций. Но в данном случае давление на цифровой рубль кажется маловероятным, ведь его придется расширять и на те страны, которые согласятся работать с цифровым рублем, и их цифровые (или классические) валюты. И опять же, очевидно, что принимать решение о такой работе с ЦБ той или иной страны будут, исходя из оценки собственной выгоды и рисков.